Сфера постоянного внимания А. Солженицына - русский национальный характер и история России XX века во всех её драматических и героических моментах.

Этим обусловлен и выбор героев. В центре произведений писателя - рядовой русский человек, в той или иной степени близкий автору даже биографически. Это может быть мужик, крестьянин ("Один день Ивана Денисовича"), вчерашний зек, интеллигент в первом поколении Олег Костоглотов ("Раковый корпус"), математик и философ Нержин ("В круге первом") или молодой человек Саня Лаженицын, делающий первые жизненные шаги ("Красное Колесо"). Вокруг такого персонажа - целый мир, народ всей России. Говорит ли писатель о маленькой деревеньке, лагере или раковом корпусе больницы, он, подобно Гоголю в "Ревизоре" или Салтыкову-Щедрину в "Истории одного города", художественно моделирует всю Россию. Такой масштаб авторского взгляда не мешает художнику сохранять верность жизненным реалиям, приверженность документальной точности.

По книгам А. Солженицына можно с абсолютной точностью установить, в каком лагере происходили события "Одного дня Ивана Денисовича", в какой-то "шарашке" - действие "Круга первого", в какой области расположен "Матрёнин двор" и в какой больнице Ташкента находился "Раковый корпус".

Принцип соединения единичного и общего писатель распространяет и на художественное время. Перед созданием почти каждого своего произведения писатель с дотошностью историка посещает архивы и библиотеки, составляет обширные картотеки, досье, хронологические таблицы. Но окончательный текст вбирает в себя не долгое и непрерывное течение времени, а концентрированно изображённое главное событие. Сам писатель называет это принципом узлов.

Наиболее полно этот принцип был реализован в цикле "Красное Колесо", где Солженицын делает хронологическими узлами романов катастрофу 1914 года в Восточной Пруссии и судьбу Столыпина, октябрьские волнения 1916 года в России и ленинские действия в это время, Февральскую революцию с её парадоксами и, наконец, приезд Ленина в апреле и последовавшую за этим подготовку Октябрьского переворота. "Повествование в отмеренных сроках" - так определил жанр "Красного Колеса" сам писатель.

Таким образом, сюжет приобретает философское звучание, выводит читателя на размышления о законах истории. Часто этому способствуют и названия произведений. Словосочетание "один день" наводит на мысль о длительности жизни героя в тяжких, нечеловеческих условиях; "круг первый" говорит читателю о наличии других, ещё более страшных кругов всемирного ада. В заголовке "Раковый корпус" таится символический подтекст: речь в книге идёт о болезни всей страны.

Огромная роль в художественном мире писателя принадлежит языковым средствам. А. Солженицын считает, что с течением времени "произошло иссушительное обеднение русского языка". а сегодняшнюю письменную речь называет "затёртой". Утрачены многие народные слова, идиомы, старославянизмы, способы образования экспрессивно окрашенных слов. Желая "восстановить накопленные, а потом утерянные богатства", А. Солженицын не только составил "Русский словарь языкового расширения", но и использовал материал этого словаря в своих книгах.

В каждом произведении писателя множество перефразированных пословиц и поговорок. Художник часто употребляет окказионализмы и словосочетания, состоящие из распространённых языковых единиц, но в новом сочетании дающих новую яркую окраску: другоданная жизнь (о выздоровевшем человеке), женобесие (о развратничестве), древнеучёный вид (о человеке). По мысли писателя, энергию обретают существительные от глаголов: потяг, потяжок (ремень); полом (изгиб, заворот дороги); похруст; облетки; перетаск; для охрану. Столь же выразительны и образованные писателем наречия: впробежь, поизнову, напроброс, наразбив, покрай, растомчиво (состояние человека, которого растомило солнце). Любит А. Солженицын и глагольные формы с приставками: приудобился, задрог, сдыхаться, погавкал, изнахалился. Народный просторечный характер приобретают слова с изменённым чередующимся звуком: застыживался, непокорчивая.

Языковые поиски А. Солженицына оказали влияние на многих писателей, в том числе на В. Астафьева, В. Распутина, частично на Ф. Абрамова.