А. Македонов:
"Познакомились с ним очень давно. Позже я ощутил, что Заболоцкий не был поэтом
какой-то элиты, узкого круга людей, а поэтом народным.
Поэзия Заболоцкого, весь его путь выразил самые глубинные черты народного
сознания и самосознания и эту эпоху, — потребность народа, проделавшего грандиозный
исторический опыт, осмыслить всю связь времен и новую
связь человека и природы; найти лирико-философский и вместе с тем пластически конкретный,
точный синтез времени, охватывающий и самое отдаленное и непосредственно предстоящее;
самое непосредственно чувственное, предметное, и самое высшее духовное.
Потребность постигнуть, выразить новое открытие мира очаровательных тайн,
«чудо земли» и чудо самого человека, красоту «совершенного творения»
и побороть упорное наследие, в новых формах подчас, «вековой давильни».
Выразить своеобразное томление, муки и радости поиска ключа к этим тайнам,
поиска высшей разумности, высшей сердечности, высшей творческой силы творцов
новых дорог. Из многочисленных примеров напомню насыщенные динамичной метафоричностью
и конкретной изобразительностью пейзажи – переживания в таких красивых стихотворениях,
как «Гроза» или «Уступи мне, скворец, уголок», «Последняя любовь», «Сентябрь», «Роща»,
«Петухи поют». Заболоцкий не стоял на месте, он был поэтом великих метаморфоз
и сам переживал разнообразные метаморфозы. Но на всех этапах
он сохранял единство пути, на поворотах сохранял и умножал добытые ценности,
развивал и осуществлял свою юношескую мечту о создании нового реального искусства,
достойно воспроизводящего богатства, противоречивость и целостность новой
действительности.
И в личности, и о поведении поэта все подчеркивают именно порядок, целеустремленность,
организованность, единство, предельную самодисциплину. «Какой твердый и ясный человек»,
— говорил про него А. Фадеев. « Человек — исключительной организованности», — пишет
С. Чиковани. «Он — солдат», — пишет о нем — стихами — А. Гитович.
М. В. Юдина отмечает: «Облик Заболоцкого — весь в его суровости». И мемуаристка цитирует
строчки поэта: «Я воспитан природой суровой». Можно вспомнить, что воспитан он был и
временем достаточно суровым. С. Чиковани говорит о «панцире кажущейся недосягаемости»,
а все остальные говорят о его предельной сдержанности, а также иной раз молчаливости.
Суровость, видимо, распространялась иногда и на близких. М. Чуковская пишет:
«В своей семье был властелином. Несмотря на изысканную вежливость и корректность,
в нем иногда проступала не только твердость, а даже какая-то жесткость и беспощадность.
А уж прощать Николай Алексеевич совсем не любил. И не прощал».
Тут отмечена и еще одна черта. Принципиальность, переходящая в бескомпромиссность.
На главную страницу
Яндекс.Реклама