Солженицын – профессиональный, заклятый и яростный антикоммунист. Он пронес свой антикоммунизм безослабно через всю свою жизнь. Его антикоммунизм – бескомпромиссен, он не знает никаких ограничений – вплоть до гибели России. То жуткое настоящее, в котором ныне обретается Россия – колониальный статус с фактической потерей независимости, разваленная армия, голодающее население, погибающая промышленность с многомиллионной безработицей, гибель науки, демографическая катастрофа, когда за семь "демократических" лет погибло 8 млн. человек, не вызвало у него и тысячной доли тех эмоций, которые вызывают у него и поныне советский строй, которого больше нет. И это при ясном понимании, что ельцинский режим состоит «из временщиков крими-нальной власти» и что страна живет в «той смрадной неразберихе, в какую они увязили жизнь России». Разгром немцами России в прошлую войну принес бы России меньше вреда и разорения, чем это делает ныне "демократическая" власть и "всенародно избранный". Солженицын знает, чья власть в России, цитируя Березовского, который «прямым текстом» заявил: «У нас власть капитала». Семибанкирщина «контролирует высшую власть над Россией... почти 50 процентов экономики России – уже в их руках, а будет и больше. По самым новейшим данным – 15 крупнейших компаний и банков контролирует 70 процентов экономики страны... и теперь бесплодно было взывать к их ... совести». Здесь Солженицын проявил качество, которое подметил в нем, хорошо знавший его, В. Максимов: «...наш, ниспосланный нам свыше мессия, умеет не только говорить к месту и времени, но также своевременно и уместно помолкивать» («История одной капитуляции»). Вот почему Солженицын не упомянул, что у пятерых из семибанкирщины неблагополучно с пятым пунктом. Этот «космический эгоцентрист» (В. Максимов) до сих пор настаивает, что мысли, высказанной им четверть века тому назад об отсечении Кавказа и Средней Азии из СССР до сих пор верна. В «Раскаянии и самоограничении» он призывал дать «всем окраинным и заокраинным народам подлинную волю самим решать свою судьбу». Но народы не хотели развала СССР и огромным большинством проголосовали в марте 1991 года на всесоюзном референдуме за сохранение целостности страны. Распад страны был навязан сверху против воли народов Союза, к чему, кстати, приложил свою руку Солженицын. Но этого мало. «Контуры СССР – для нашей страны невозвратимы и всякие побуждения к тому надо покинуть... а в нас самих этот лозунг только подавляет собственное национальное сознание... Россия в нынешних границах самодостаточна...». Из этих мыслей Солженицына следует, что он поставил крест и осудил русскую историю и против возрождения страны в границах 1945 года. Он пересматривает итоги войны, лишая Россию плодов Победы, а говоря о «заокраинных народах» он явно имеет в виду государства Восточной Европы, вошедших в сферу влияния России. Невозможно себе представить, чтобы англичанин, француз или немец обратился к своему правительству с советом отпустить «на волю», англичанин – Шотландию и Уэльс, француз – Эльзас и Лотарингию, населенную немцами, Нормандию, где живут потомки скандинавов, Бретань с кельтами, на юго-востоке басков (гасконцев), а немцы добровольно согласились бы отдать захваченные у славян земли между Эльбой и Одером. Такого "интеллектуала" среди европейцев, как трудно вообразить, так и не трудно представить, что последовало бы за таким обращением: его высмеяли, посадили бы в сумашедший дом или предали суду военного трибунала. Не требуется быть политологом, чтобы сообразить что отказ от исторических владений Российской Империи незамедлительно ухудшит геополитическую ситуацию нашей страны. Самое поверхностное знакомство с историей убеждает, что малые государства из-за своей слабости не обладают суверенитетом, ибо суверенитет в последней инстанции означает мощь и волю постоять за свою независимость. Малые государства своим бессилием обречены быть клиентами и марионетками больших государств. История, как и природа не терпит пустоты: вакуум, образованный уходом России, не даст «окраинным и заокраинным народам подлинную волю решать свою судьбу», ибо место России будет немедленно занято США, чья враждебность России признается самим Солженицыным. Он напоминает, что «Антанта уже бесстыдно делила её [Россию] в гражданскую войну», что «Киссинджер и Бжезинский уже не раз высказывались с полной откровенностью ("лишняя" стра- на на карте мира). Правительство США десятилети-ями ждало поражения и развала Советского Союза – это естественно. Но в нашей стране мало кому известен закон PL 86-90 от 1959 года, который требовал от президента расчленения нашей страны». Это верно: в нашей стране этот закон мало кому известен, но Солженицыну, который прожил в Штатах 20 лет, он был известен более чем хорошо. Но за все 20 лет своего пребывания в США Сол-женицын словом не обмолвился об этой акции конгресса, он не выразил протеста и возмущения против этого бандитского закона, приговорившего нашу страну к смерти. По сути, он выразил согласие с ним, когда на пресс-конференции в Вашингтоне в 1975 году, сам призвал Штаты: «Вмешивайтесь, прошу вас, вмешивайтесь в дела России". Не потому ли он молчал 20 лет? А ныне надел маску патриота, чтобы легче было водить народ за нос. Это заявление – власовщина чистейшей воды... Если бы Солженицын в 1941-42 году попал в плен, то он, вне всякого сомнения, присоединился к Власову. Не потому ли другие, "нормальные" зеки в концлагере, называли его "фашистом", как он сам об этом пишет. Там же он составил себе мнение о национальном вопросе в Советском Союзе от самостийников и сепаратистов. Развал страны, предложенный Солженицыным, как одна из мер по оздоровлению России, на деле оборачивается услугой Западу в его вечном стремлении стереть нашу страну с карты мира. И человек с таким уровнем понимания берется поучать Россию, как ей обустраиваться! Вот уж воистину надо обладать ослепляющим самомнением и самовлюбленностью астрономических размеров, чтобы отважиться предстать перед публикой с идеями, которые демонстрируют полнейшее непонимание проблемы или, иначе, это плохо замаскированное предательство. Но народ разобрался. В. Максимов приводит мнение актрисы Екатерины Васильевой: «Все его ждали. Как защитника русского народа. Но вот он приехал. И обманул нас. Уже потому, что не защитил свой бесправный народ». И это не единственный пример его двурушничества и искажения фактов в угоду предвзятой идеи, которые выявляют истинное лицо Устроителя России. Осенью 93 года образовалось «опасное двоевластие» – Верховный Совет против президента, грозившее распадом России, «если не в недели, то месяцы». Угроза распада настолько потрясла архитектора распада, что он пришел к выводу, что «спасением цельности России мог быть только немедленный конец двоевластия, какая бы там сторона ни победила». Но представляя себя как Пимена-летописца, добру и злу внимающего равнодушно, Солженицын проговаривается, на чьей стороне его симпатии. Кровавые дни октября 1993 года, пишет Солженицын, «кончились гибелью полутораста или больше человек, главным образом не участников конфликта, а невинных посторонних». Защита Верховного Совета была по сути народным восстанием против оккупационного режима Ельцина. Об этом сейчас просто не спорят. И пострадали не 150 человек «невинных посторонних», а в 10-15 раз больше, – 1500-2000 человек, прибывших со всех концов России, участников обороны, которых омоновцы или лейб-гвардейцы Таманской дивизии подвергали издевательствам или избиениям, прежде чем расстрелять или добить раненых.. От Пимена ничего не остается: Солженицын проявляется обыкновенным пропагандным вралем. Можно только подивиться, как он мог решиться представить такую версию событий, когда живы еще сотни участников и свидетелей, знающих как это было на самом деле, когда сотни или тысячи матерей и родных до конца своих дней будут оплакивать гибель своих сыновей, братьев, и сестер, убитых по приказу "всенародно избранного", и уйдут из жизни с незарубцеванной раной. Солженицын не привел также свой комментарии на кровавые события в октябре 93 года: «Это неизбежный этап в борьбе с коммунизмом» Один вывод несомненен: Солженицын был не на стороне народа, а Ельцина, который расстрелял Верховный Совет с благословения президента США Клинтона и своего "друга Коля". Это был государственный переворот и узурпация власти, чтобы удержать Россию в западном ярме. Солженицын может сколько угодно выкобениваться перед зеркалом и публикой как патриот, болеющий за Россию, но на деле он пособник русского квислинга – Ельцина и его режима, и потому враг России. Старинный образ волка в овечьей (бараньей) шкуре невольно приходит на ум, хотя, верно, волк думает о себе, как о пастыре добром. У 9/10 народа России, который влачит жалкое, нищенское существование, нет сомнений, какой режим хуже – тот, что был, или тот, что ныне именует себя демократическим. Но Солженицын еще раз не с народом, он упрямо гнет свою линию. «Нынешние вздохи заблудших патриотов», поучает Учитель, «что "не надо было сокрушать коммунизм", так-де хорошо "скреплявший" Россию, – это постыдный упадок духа перед убийцами». Сталин свирепо правил страной, которую заставил принести тяжелые жертвы для укрепления государства, чтобы выдержать, маячившую на горизонте, войну, выигранную под его водительством. Для чего ныне приносит жертвы народ? Для того, чтобы Березовский мог "сделать" 4 1/2 миллиарда долларов? чтобы Черномырдин клал каждый день по миллиону долларов в свой карман в течение многих лет? чтобы страна разделилась на 5 процентов сверхбогачей и 90 процентов нищих? чтобы рабочие не получали по 1-2 года платы за работу? за развал армии и флота и превращению России в колонию Запада? Сравнить правление Сталина, т.е. самую свирепую пору советской власти, с ельцинским "демократическим" режимом – это сравнить правление богобоязненного гуманиста со зверским бесчеловечным богоборческим режимом, который целенаправленно работает на уничтожение России и русского народа. Сталин и народ под его руководством сокрушили авторов и исполнителей плана Барбароссы, а Ельцин и его шайка сами добровольно проводят этот план в жизнь. Только ныне, в правление "демократического" Ельцина, народ полностью уяснил себе, кто убийцы, и только человек без чести, ума и совести мог написать такое, это все равно, что плюнуть народу в лицо. Солженицын – образованец, заглотавший, но не переваривший массу сведений, что-то бормочет о «подлинной демократии» и «общей справедливости». Ему невдомек, что никакой подлинной демократии нет, не было и быть не может в природе вещей. Эту истину открыл 500 лет тому назад великий Макиавелли: всякое общество делится на управляющее меньшинство и управляемое большинство, хотя бы оно называло себя трижды демо-кратическим. Западная "демократия" отрицает идею «общей справедливости». Её идеал – каждый за себя, каждый кузнец своего счастья, а если в жизни не повезло, то вот мост и вот вода – прыгай и не мешай другим кузнецам ковать свое счастье. Истинная демократия, ее основа – обеспечение экономических нужд народа, это правительство, пекущееся о благе народа. Нет ничего дальше от истинной демократии, как демократия, для которой удовлетворение социальных нужд населения есть "марксизм", "коммунизм" и воровство у богатых. Солженицын придерживается именно этого взгляда. На пресс-конфереции в Цюрихе 16 ноября 1974 года Солженицын заявил, «что чисто социальные преобразования это – пустое направление». Не потому ли ельцинский воровской режим приемлем Солженицыну, что он лишил народ социальных достижений советского времени? Если в 17 году лозунгом было "грабь награбленное", то в 1991-98 годах – "грабь заработанное". Диктатор Сталин был в тысячу, нет, в миллионы раз демократичнее, чем "всенародно избранный", т.е. обманом народа, пробравшийся на этот пост, Ельцин. И "свобода слова" не искупает все пороки и преступления каинового режима, ибо ею пользуются власть имущие, чтобы задурить и заморочить мозги народа, лишить его национального сознания и примирить с преступным режимом, или такая "интеллигенция", как Солженицын, который оправдывает нынешнюю власть, спасая её от "коммунистов", т.е. большинства, попавшего в переплет, народа. Просто диву даешься солженицинской кри-тике советской власти. Казалось бы, что всякая критика советского режима должна была бы умолкнуть в сравнении с тем, во что Ельцин превратил Россию. Кощунством и издевательством звучат слова Солженицына: «Советский режим способствовал подъему и успеху худших личностей... И удивиться, что наш народ еще не был необратимо подорван, иначе откуда бы взялись титанические силы на советско-германскую войну?» Только отсутствием чувства юмора можно говорить о "худших людях" советского времени. После Ельцина, Гайдара, Чубайса, Черномырдина и мультимиллионеров, что разворовали всенародную собственность, "худшие люди" советского времени выглядят святыми. Ленин и Сталин не оставили после себя миллионов; после смерти Молотова на его сберегательной книжке было всего 147 рублей, т. е. примерно 25 долларов. А "всенародно избранный" обзавелся виллой недалеко от Ниццы на берегу Средиземного моря, купленной за 11 миллионов долларов. Признав титанические усилия народа в советско-германскую войну, Солженицын проговорился, ибо этим признанием он воздал хвалу режиму и Сталину, который возглавил и вдохновил народ на героические усилия в тылу и на фронте. Посмотрите на народ сейчас и чем он занимается: крутится, вертится, копается в огороде, чтобы как-то выжить, ибо ельцинятам и семибанкирщине на народ решительно наплевать, а оппозиция, кастрированная властью, не возглавляет и не руководит народом. Народ, предоставленный сам себе, – это туловище без головы. Разве режим растления национального сознания и физического уничтожения народа породит таких полководцев, как Жуков, Рокоссовский, Конев и других маршалов и генералов? Никогда! Ельцину и его кремлевской малине Жуковы не только не нужны, но и опасны. Режиму колониальной демократии нужны пашки грачевы-мерседесы, лебеди и сергеевы, которые разваливают армию, готовя страну к оккупации силами НАТО. Советская армия разгромила в единоборстве сильнейшую военную машину Европы, поднявшись из глубокого нокдауна первых 16 месяцев войны, а "демократический" режим был поставлен на колени чеченцами. Более того, Москва останавливала армию, когда намечался успех. Единственного героя этой войны, ген. Л. Рохлина, убила сама же власть, опасаясь, что он сольет армию и народ в противостоянии режиму. Но вот Солженицын, что душой болеет за Россию, в выступлении по ТВ самодовольно провозглашал, что именно он требовал полной свободы и независимости чеченцам. Он не раз вслух восхищался «геро-ическим чеченским народом». Не трудно заклю-чить, что симпатии Солженицына были не на стороне русских ребят, а на стороне "злых чеченцев" и тех, кто стоял за их спиной. Описание современного положения России Солженицыным есть не объективный анализ состояния общества, а замаскированное враньё, сознательно или бессознательно продиктованный его умопомрачающим "антикоммунизмом". За всю свою 11-вековую историю Россия никогда так низко не падала, как ныне. Татарское иго было легче нынешней оккупационной власти, ибо татары просто грабили, оставляя души в покое, а сейчас СМИ режима приучает народ к мысли, что судьба России состоит в обслуге "золотого миллиарда". А "антикоммунист" Солженицын, пугая жупелом советской власти и приходом к власти коммунистов, оправдывает предательский ельцинский режим, который он сам же называет преступным. Следовательно, критикуя режим, Солженицын как бы завоевывает доверие, чтобы предать, поверивших ему, прикрывая колониальный режим своим авторитетом. Описав все ужасы режима, цитируя воистину страшные письма простого люда, Солженицын не призывает народ к его свержению, как этого следовало бы ожидать, а призывает его к мирному обустройству и преобразованию страны. Программа Солженицына поражает своим скудоумием: Россию, оказывается, спасет самоуправление. Остается непонятным, каким образом самоуправление, работающее на восстановление страны, может избежать и не придти к неизбежному столкновению с криминальными структурами власти от Кремля и до районных центров, стремящихся к разрушению страны и дальнейшему закабалению её Западом. Трудно поверить, чтобы человек, считающий себя гением всех времен и народов, мог представить всеобщему обозрению эту помесь вздора с бредом как рецепт спасения. Это еще один пример того бездонного самомнения, которым отличается «ниспосланный свыше мессия». Солженицын знает цену богатеям, знает, что они из себя представляют, но надеется, что «не все новобогаты с обезумелым волчьим сердцем». Этот совет вряд ли многим лучше, чем самоуправление как дорога к выздоровлению. Это всё та же надежда на знаменитую русскую тройку – авось, небось и как-нибудь, что она как-то, не без божьей помощи, вытянет колымагу из непролазной грязи на столбовую дорогу к сверкающим, облитых солнцем, вершинам демократии и капитализма. «Если мы сами не готовы к самоорганизации – не на кого нам жаловаться. Действуй там, где живешь, где работаешь! Терпеливо, трудолюбиво, в пределах, где еще движутся руки». Откуда же у соотечествен-ников возьмутся силы терпеливо и трудолюбиво вкалывать, если трудоголикам не платят по году или по два заработной платы? Этот совет можно было бы ожидать от человека с обезумелым волчьим сердцем, а не истекающим любовью к народу Солженицина. Впрочем, ведь, и сам Солженицын вермонтский миллионер... Это не программа спасения народа и страны, а програма спасения и удержания у власти негодяйного режима. Это помощь подонкам с обезумелыми волчьими сердцами избежать ответственности за разворованное всенародное достояние и развал страны. Не тронь, народ, правительство, хотя оно состоит из криминалов, и не тронь "новобогатов", хотя и с обезумелыми сердцами, ибо коммунисты вернутся к власти, а они еще хуже, чем те, кто сейчас стоит у руля. Вот послание Солженицына народу. Он слегка критикует правительство, чтобы кончить отводом удара от него: Солженицын бдительно стоит на страже антинародного преступного режима. Солженицын, который уснастил свою книгу пословицами и поговорками, следовало бы вспомнить самую подходящую для нынешней России: рыба гниёт с головы. Хуже того, что сейчас делается в России, быть не может. Россия поставлена перед роковой чертой этой прогнившей головою, но "антикоммунист" с головы до пят против её отсечения. Но именно этого призыва годами ждали от него люди – и не дождались... «Неужели при всем его почти космическом эгоцентризме он, наконец, по-настоящему не увидит, не почувствует пронзающей сердце боли своей раздавленной, униженной, разрушенной до основания страны? Неужели опять, во имя неких более возвышенных соображений «отпустит себе все долги», промолчит, не назовет вслух главный источник всех наших сегодняшних зол и бед? Неужели удовольствуется жалкой ролью частного конфидента при пьяном самодуре, сознательно и беспощадно изничтожающим нашу общую родину – Россию? Неужели не выкрикнет в лицо своему кремлевскому собеседнику и окружающей его алчной банде, да так, чтобы услышал весь мир, то, о чем еще не смеет или не имеет возможности прокричать сам вконец измордованный ими народ? Не верю. Не хочу верить!» (В. Максимов "История одной капитуляции") Прошло четыре года с того времени, когда были написаны эти строки, но Солженицын не выкрикнул в лицо пьяному самодуру, что он и его камарилья из себя представляют и что думают о них люди, он не призвал народ вышвырнуть алчную банду из Кремля и посадить её на скамью подсудимых, он не призвал Русь к топору. У Солженицына нет никаких "высших соображений", если не считать его фанатического антикоммунизма, в котором нет и грана заботы о России и народе. Он готов пожертвовать родиной лишь бы не вернулась ненавистная ему советская власть. Антикоммунизм такого рода ставит его в один ряд с Бандерой, Власовым, Шкуро и Красновым, это антикоммунизм на службе врагов России, а его инвективы против ельцинского режима, не более чем маска на предательстве. "Антикоммунизм" сделал его интеллектуально бесчестным. В "Обвале" приведено достаточно данных, чтобы возненавидеть режим национальной измены и позора – и ни одного слова протеста, кроме совершенно слабоумных советов о самоуправлении и надежде, что не у всех "новобогатов" обезумелые волчьи сердца, и это все из-за призрачного страха возвращения коммунистов к власти, который заставляет его цепляться за этот, мордующий народ, гадостный режим. Солженицын не гениал, каким он воображает себя, а образованец, который не знает азов государствоведения. Пресловутая ленинская кухарка во главе России была бы во сто крат лучше, чем этот маньяк, страдающий манией величия, который выдает свой вздор чуть ли не за священные заповеди, полученные Самим от Самого Господа Бога. Чего стоит, например, этот детский лепет: «Для того, чтобы создать доброе справедливое общество, надо сперва стать людям хорошими. Для того, чтобы создать справедливое доброе человечество, для этого надо установить сперва сердечные добрые отношения между нациями, что невозможно без национального раскаяния, без национального самоограничения». (Пресс-конференция в Цюрихе 16 ноября 1974 г.). Человеку с таким уровнем понимания не доверишь управлять селом, а он, Cолже- ницын, в 1974 году три дня сидел у телефона, ожидая, что Политбюро позовет обсуждать его предложения, как обустраивать Россию. «...когда я слушаю или читаю очередные филиппики нашего уважаемого романиста о Боге, культуре, стране, народе, будущем России, я уже заранее знаю что при этом он смотрится в зеркало перед собой и видит одного себя – красивого, любимого, единст-венного и неповторимого. А словесные гирлянды его – это так, что называется, для красоты слога». (В. Максимов) Солженицын не тот, за кого он выдаёт себя, или за кого его принимают некоторые: он – не наш. Во вступлении к своей статье «Александр Солженицын: наш или не наш» ("Правда" №72-73 от 6 июня 1998 г.) проф. Юдин приводит «казусную историю», послужившую поводом к её написанию. Ехал он как-то в трамвае, где к нему обратилась одна женщина, почитательница его патриотических статей. Повышенным и гневным голосом она дала ему легкую взбучку за восхваление Солженицына: «...он же не наш! Он продался Западу!». Профессор, однако, остался непоколебимым и закончил статью утверждением – «ведь он наш, русский писатель, патриот». Всякий непредубежденный человек присоединится к мнению этой «пожилой, бедно одетой женщины», которая разобралась в Солженицыне лучше профессора. Солженицын, что призывал «жить не по лжи», всю свою жизнь жил по лжи, хитрил и лукавил, скрывая свои истинные мысли под «гирляндами красивых слов». Он предал Россию в 1974 году, когда предложил Политбюро развал России, а ныне своим молчанием о преступных временщиках, засевших, как поляки, в Кремле, он помогает им добивать Россию. Солженицын не наш, он не патриот, а Иван Сусанин наоборот: он заводит Россию в дебри, из которых есть только один выход – на кладбище истории. Солженицын – ничтожество, как сказал о нем Александр Зиновьев, раздутый западной пропагандой до фантастических размеров гения; он не патриот, а предатель в маске антикоммунизма. Он долго водил за нос Россию, но представление окончилось и маски сброшены.

Август 1998 г. Журнал «Наш современник», 11-12, 1998